Николай Долгополов — журналист, писатель, заместитель главного редактора «Российской газеты». В его недавно вышедшей книге «Из блокнота Николая Долгополова. От Франсуазы Саган до Абеля» собраны воспоминания о знаменитых людях, с которыми его сводила жизнь. «Как журналисту мне порой неправдоподобно везло, — пишет в предисловии автор. — Иногда я, счастливчик, попадал туда, куда коллегам вход был категорически запрещён».
Брал интервью у Кардена, Ширака, Азнавура
— В Париже вам, в ту пору собкору «Комсомольской правды», удалось взять интервью у многих знаменитостей…
— Во Францию в 1987 году меня направил главный редактор «Комсомолки» Геннадий Селезнёв. Думал, еду на год-два, а пробыл пять лет. В Париже познакомился с французским журналистом из Paris Match, и мы договорились, что я перевожу ему беседы с русскими, а он знакомит меня с известными людьми Франции. Мне удалось пообщаться со знаменитым кутюрье Пьером Карденом, актёром Робером Оссейном, актрисой Брижит Бардо. Хорошие отношения сложились с Шарлем Азнавуром. Взял интервью у Жака Ширака, бывшего тогда мэром Парижа. Как-то ко мне прямо в корпункт перед поездкой в нашу страну пришла певица Патрисия Каас. Она на полном серьёзе спрашивала: «А что, в России действительно медведи по улицам ходят? А как мне одеваться?» В общем-то Патрисия оказалась простой девчонкой, у нас завязались хорошие отношения. Она и на концерты нас с женой приглашала, и пластинки дарила с автографом и милой надписью: «С миллионом поцелуйчиков». Увы, все эти пластинки в Москве у меня украли.
Как я сменил профессию
— С Сокольниками вас связывают не только годы учёбы в специальной средней школе №1, но и съёмки в телепроекте «Ким Филби. Тайная война». Этому событию вы посвятили главу «Как я сменил профессию», в которой есть строки: «Неожиданно тяжело пришлось в любимом парке «Сокольники». Мы снимали и переснимали сцену встречи Кима с юной Руфиной и пробуждения чувства к ней. У нас с актрисой, игравшей будущую жену разведчика, никакой любви не получалось». Почему на эту роль пригласили именно вас?
— Режиссёр Людмила Снегирёва в одном интервью говорила, что на фо тографиях увидела большое сходство между Филби и мной, а потом, я же многое о нём знал, у меня в серии ЖЗЛ вышла книга «Ким Филби». Я согласился сниматься из чистой любви к своему герою, и, конечно, интересно было попробовать себя в этой необычной ипостаси. Руфина Ивановна, ныне покойная жена Филби, давала мне его вещи — плащ, пиджак, шляпу, — и они сидели на мне довольно хорошо. В Сокольниках снимались сцены знакомства Филби с будущей женой Руфиной, встречи с его другом Джорд жем Блейком, сотрудничавшим с советской разведкой. Съёмки были тяжёлыми: жара стояла дикая, все просто изнывали, наш художник-постановщик — молодой парень – даже потерял сознание. Я сердечник и боялся, что и со мной что-то плохое случится. К тому же никак не удавалась сцена объяснения в любви. Мы ходили по моему любимому парку, рядом с которым на 4-й Сокольнической я проучился 10 лет, камера нас снимала и сзади, и спереди, но ничего не выходило. И вдруг из кустов раздался крик Людмилы Снегирёвой: «Николай Михайлович, вспомните, что вы мужчина! Смелее с вашей будущей женой. Схватите её, прижмите к дереву, поцелуйте! Что вы мнётесь!» Я привлёк к себе молодую, симпатичную актрису и поцеловал. Она, по-моему, была в ужасе, что её обнимает седовласый мужчина. И вдруг все зааплодировали и закричали: «Снято! Дубля не будет». Фильм Снегирёвой получил две премии.
В гостях у дяди Мили
— Вы жили в доме Большого театра, среди ваших соседей было немало знаменитостей. «Один из лучших пианистов мира Эмиль Григорьевич Гилельс был, как никто, прост в общении, — пишете вы. — Когда не гастролировал, выходил во двор прогуливать крошечную собачку». Вам доводилось бывать дома у Гилельсов?
— Да, для меня он был дядя Миля. Мы жили на 7-м этаже, а он на 8-м. Мой отец, журналист и писатель Михаил Долгополов, работавший тогда в газете «Известия», мне иногда говорил: «Иди посмотри, дома ли Гилельс». Я выходил на балкон и, если слышал звуки фортепиано, сообщал, что он дома, играет. Однажды я ошибся. Домработница Гилельсов папе сказала, что хозяева за границей. Отец вышел на балкон и меня отчитал: «Неужели ты не можешь различить, когда играет народный артист СССР, а когда его дочка». Когда мы приходили к Лене Гилельс, нас всегда встречала жена дяди Мили – тётя Леля — и щедро угощала заграничными конфетами, печеньем. Лена много времени проводила за инструментом, а когда её отпускали погулять, превращалась в настоящую сорвиголову. Лена стала заслуженной артисткой РСФСР, но рано ушла из жизни.
Путали двери и ломились к нам
— Знаменитому дому Большого театра вы посвятили целую главу «Кто-кто в доме живёт?», которую предваряете словами: «Великие музыканты и художники, всемирно известные балетные и оперные звёзды были и прекрасными соседями». Сейчас кто-то из них остался?
— В доме почти никого не осталось — знаю потому, что по-прежнему там живу. Один Родион Константинович Щедрин раз в год приезжает. Но мне хотелось бы рассказать ещё об одном человеке, который дружил с моим отцом, — это Николай Эрд ман (один из авторов сценариев к фильмам «Весёлые ребята», «ВолгаВолга», «Морозко». — Ред.). Он был женат на нашей соседке — балерине Большого театра Наталье Чидсон. Эрдман вернулся из ссылки и должен был каждую неделю ходить в милицию отмечаться. Жизнь у него была, как я понимаю, временами загульная, и отмечаться он забывал. Тогда к нему приходили милиционеры, громко стучали в дверь, требовали показать прописку. Другими нарушителями тишины бывали великие артисты МХАТа во главе с народным артистом СССР Борисом Николаевичем Ливановым — отцом Василия Ливанова, сыгравшего Шерлока Холмса. Они приходили к Эрдману после спектакля иногда сильно навеселе, при этом частенько путали двери и ломились к нам. Отец, пытаясь их увещевать, говорил, что уже поздно, и пару раз мы дотаскивали отяжелевших артистов до дома, благо некоторые жили недалеко.
Загрузка ...
