Недавно, готовя в «ВО» материал об истории бывшей военной богадельни на Измайловском острове, я случайно наткнулась на краеведческие заметки Александра Кузнецова — писателя, историка и уроженца Измайлова. В 30-х годах прошлого века жил он с родителями в огромной коммуналке, в которую переделали ту самую военную богадельню. Писатель ушёл из жизни в 2013 году. А книжку, в которой Кузнецов увлекательно описал быт 1930-х, я с трудом разыскала у букинистов.
На трамвае мимо «Райского сада»
До революции 1917 года Кузнецовы жили в собственном доме, на этом месте сейчас станция метро «Партизанская». «При нём был ухоженный сад с множеством клумб и цветов. В семье это называлось «Райским садом». Дом в 20-х годах отобрали, и моих родителей поселили на Измайловском острове в бывшей богадельне», — писал Кузнецов в мемуарах.
В 1930-х по Первомайской и по Измайловскому проспекту ходил трамвай №14. И бывшие домовладельцы всегда смотрели из трамвайного окна на «Райский сад», пришедший в упадок, и на бывший свой дом, превратившийся в «муравейник»: в каждой комнате поселилась отдельная семья.
Да, собственно, и самих Кузнецовых поселили в такой же «муравейник» — огромную коммуналку с десятками комнат в помещении бывшей военной богадельни. Это были корпуса, пристроенные к Покровской церкви в XIX веке. «В одной комнате часто жили две-три семьи. В ход шли фанерные перегородки, не доходившие до потолка», — рассказывал писатель о детстве на Измайловском острове.
«Керосин привезли!»
Примус был самой характерной вещью кухонного быта 1930-х годов. На общей кухне — их в огромной коммуналке на Измайловском острове было две — полагался один столик на комнату. На каждом громоздилось несколько примусов — у каждой семьи свой; иногда к столу было не протолкнуться: отойти от булькающей кастрюльки на горящем примусе было нельзя.
Кузнецов вспоминал, как, услышав крик: «Керосин привезли!» — оставлял игру, получал от взрослых несколько копеек и вместе с соседскими детьми бежал в керосиновую лавку. «В одной руке несли спаянный из жести бидон, а другой держали за горлышко четвертинку, предназначенную для синевато-сиреневого денатурата (технический спирт. — Ред.)».
А на кухне с утра до вечера «чад и вечный, непрекращающийся скандал. Хотя скорее это была манера разговора, чем ссора. Но, поскольку в нашей семье голоса никогда не повышали, душераздирающие крики с кухни воспринимались как скандал».
По воспоминаниям Александра Кузнецова, его родители смогли встроиться в советский быт. Помогло качественное дореволюционное образование. Мама Людмила Адольфовна — выпускница гимназии и курсов на домашнюю учительницу преподавала в измайловской школе. А отец Александр Сергеевич, в 1917 году окончивший реальное училище, работал инженером.
Спасла киношная слава
В 1943 году Кузнецов, будучи студентом театральной студии, снялся в эпизодической роли в фильме о подвиге Зои Космодемьянской. Киношная слава в те времена была мощной силой, которая однажды спасла Кузнецова. Его отец, опасаясь репрессий, в 1937 году избавился от своей коллекции старинного оружия: сложил сабли, кремниевые пистолеты и кинжалы в мешок и утопил в Измайловском пруду. Но на память оставил один дорогой кинжал в серебряной оправе, который чуть не погубил восемнадцатилетнего Кузнецова. В 1944 году его арестовали за незаконное хранение пистолета ТК (Тульский, Коровина). Пистолет попал к нему случайно; кстати, он считался гражданским оружием и был у многих партийных работников. А время было суровое, военное. Пришли домой с обыском, а там нашли ещё и кинжал. «Повезло, что полковник как раз был в Доме кино, смотрел фильм «Зоя», где я играл друга Зои Космодемьянской — Бориса. И выпустил меня — дурака», — написал Кузнецов.
Загрузка ...
